63134b37     

Диковский Сергей - Васса



Сергей Диковский
Васса
Васса и Люба вымачивали в охре сеть, когда к котлу подошел Давыдка
Безуглый. Нахальный и красивый парень был пьян. Новая куртка его висела на
одном плече. Смола и грязь отпечатались на желтой шелковой рубахе,
разодранной от горла до пояса.
- Га, вдовья рота! - закричал Давыдка, обрадовавшись. - А на что вам,
бабам, волокуша? Своих подолов не хватает?
- Уйди, Давыдка, - сказала Васса, не оборачиваясь.
Но парень уже присел на бревно и, подтягивая голенища, подмигивал
Любке.
- Молчи, бригадир, - сказал он посмеиваясь. - Я не к тебе, я к Любовь
Михайловне... Глядите, девки, какие сапоги.
Он вытянул ноги, любуясь свежей, чистой кожей болотных сапог и ремнями,
туго перехлестывающими ногу. В самом деле, обнова была на редкость удачна.
Васса, не удержавшись, взглянула на сапоги и вздохнула.
- Сколько?
- Пятьсот, - соврал Давыдка привычно. - А что?
- Ничто... Откуда у людей деньги только берутся?
- Меня рыба любит, - сказал Давыдка, важничая. - Особенно сула [судак].
Так любит, аж душит... Придешь. Люба, сегодня к парому? - закончил он
неожиданно.
Семнадцатилетняя, не по летам рослая Любка испуганно подобрала ноги.
Парень давно и нравился ей и пугал несусветным пьяным нахальством.
- Не знаю, - ответила она нерешительно.
Но Васса быстро вскочила на ноги.
Худое и темное лицо ее, точно вычеканенное мелкими оспинками,
побледнело от злости.
- Уйди, бога ради! - закричала она, размахивая обрывком рыжей сети. -
Уйди, баран курчавый!
Две женщины долго смотрели вслед рыбаку, нарочно выписывающему вензеля.
Любка - раскрыв рот, с пугливой восторженностью, Васса - вызывающе вскинув
голову, точно готовясь вступить в перепалку.
- Вор твой Давыдка, - сказала Васса сердито.
Сегодня она чувствовала особую злость к нахальному и удачливому парню.
У женской бригады были с Давыдкой особые счеты. Трудно было забыть ругань
и хохот, плеснувшие "вдовьей бригаде" в лицо, когда две байды с
новоиспеченными рыбачками в холодный февральский денек отходили от берега.
У всех женщин в памяти свежи были распоротые хулиганами сети, подпиленные
топчаны и площадные надписи, вырезанные Давыдкой на веслах и байдах
женской бригады.
Шесть вдов, отстоявших право быть рыбаками, вынесли все: зимние выезды
в легких ботинках и рваной резине, насмешливую воркотню двух стариков,
прикрепленных к бригаде, мелкие бабьи дрязги из-за пропавшего рушника или
варежки. Теперь двадцать пять женщин жили в глиняных домах возле устья
глубокой мутной реки. Двадцать пять рыбачек караулили косяки судака и
тарани, чинили сети и ездили в город разыскивать-сапоги и плащи.
Жилистая, упрямая, острая на язык Васса была признанным командиром
"бабьей бригады". Сорокалетнюю засольщицу, объездившую все промыслы
Азовского моря, уважали и побаивались, особенно после отчаянного
путешествия на байдах, перегруженных рыбой. Только Давыдка, отсидевший
недавно полгода за браконьерство, продолжал изобретательно пакостить
женской бригаде.
Провожая взглядом легкую, ладную фигуру Давыдки, Васса с тревогой
подумала о сыне - единственном балованном сыне Алешке. И здесь схулиганил
Давыдка: подпоил пятнадцатилетнего хлопчика водкой, научил украсть из
школы волшебный фонарь и вывинтить лампы... Съездить бы в город, попросить
директора за выгнанного из школы сына-вора. Да нельзя: с часу на час
хлынет красная рыба.
Но рыбы не было. Шесть раз сыпали рыбачки плав и шесть раз выбирали
чистую сеть. Последний раз сыпали плав под утро недалеко от
государственн



Содержание раздела